Новости

Почему в России стало так много аптек, как это заставляет всех работать на износ и как ограничивают число аптек в других странах

Вопрос ограничения количества аптечных организаций отражен в нескольких фрагментах разработанной Минпромторгом и опубликованной в начале июля 2018 года «Стратегии развития фармацевтической промышленности РФ на период до 2030 г.». Эта тема вызвала бурную реакцию фармспециалистов — и немудрено, ведь она вовсе не высосана из пальца. Отрасль, и в частности ее аптечное звено, действительно испытывает ряд серьезных проблем, часть которых связывают, как это принято говорить, с «бесконтрольным увеличением» числа аптечных единиц. Почему это происходит и нужны ли какие‑либо ограничения — об этом пойдет разговор в нашей статье.

Работают на износ

Забегая вперед, отметим, что опросы на эту тему, проводимые среди фармработников, показывают невероятно большое число сторонников тех или иных ограничительных мер — до 80 % от числа проголосовавших (см. ниже). Такие пародоксальные результаты голосования – когда сами провизоры и фармацевты высказывались за уменьшение количества аптек, где они работают, — говорит о том, что проблема не только существует, но и стоит весьма остро.

Вот реальная ситуация из жизни Владимира, провизора по специальности, собственника и одновременно управляющего небольшой единичной аптекой с ценами ниже среднего по фармрознице, расположенной в спальном районе на севере Москвы. У Владимира и так было очень плотное соседство с конкурентами, а недавно в непосредственной близости от его предприятия открылось еще два аптечных объекта, причем одной и той же сетевой структуры.

Он работает на износ, 12 часов в сутки без выходных, потому что иначе не может обеспечить минимальную рентабельность и зарплату для двух фармацевтов. Владимир и рад бы работать меньше, не надрываясь, закрываться на воскресенье, но не может себе этого позволить в одностороннем порядке. В итоге все соседние аптеки-конкуренты работают на износ, поедая друг друга и разоряясь друг за другом.

Ситуацию подтверждает и статистика. В марте 2018 года начальник Управления лицензирования и контроля соблюдения обязательных требований Росздравнадзора Ирина Крупнова приводила цифры, подтверждающие насыщение розничного фармрынка. По данным ведомства, в России на одну аптеку на тот момент приходилось 1,5 тыс. жителей, в то время как, например, во Франции — 2,6 тыс. чел., в Германии — 3,9 тыс. чел., а в США — 4,5 тысячи человек.

Откуда столько аптек?

За счет какого из сегментов фармрозницы происходит увеличение числа аптечных объектов? Без сомнения, подавляющим образом за счет сетевого сегмента. И здесь, конечно же, никаких упреков быть не может, потому что законодательство не содержит никаких ограничительных норм, и любая сетевая структура, обзаведясь должным образом лицензиями, вправе открывать новые аптечные объекты с любой скоростью и кучностью.

Правда, то, как это происходит, иногда выглядит достаточно странно. Приходит в сетевую компанию новый топ-менеджер (как правило, не имеющий фармобразования) — под амбициозную программу доведения числа ее аптечных объектов до 500/1000/1200 и т. д. штук. И в первую очередь по этому показателю — а не рентабельности, качеству аптечного сервиса и т. д. — он и отчитывается перед собственниками.

Дойдя до какой‑то количественной планки, этот топ-менеджер уходит в другую компанию — весь в лаврах достигнутого успеха, оставляя расхлебывать ситуацию следующему управляющему, которому потом приходится ломать голову над тем, что делать с сотней или сотнями объектов с низкой, нулевой или отрицательной рентабельностью. И многие из них приходится закрывать или продавать — нередко спустя всего несколько месяцев после открытия.

Но за эти несколько месяцев созданные «успешным топ-менеджером» нежизнеспособные аптечные единицы успевают задавить — конечно, не своей несуществующей силой, а мощью сетевой структуры — одну или несколько соседних изначально жизнеспособных и востребованных населением аптечных организаций, которыми руководили аптекари-профессионалы. То есть в фармрознице далеко не всегда выживает лучший, а чаще — сильный.

Теперь представьте работников, вовлеченных в эту отраслевую драму аптечных объектов. Из-за обозначенных проблем они получали невысокую зарплату, а потом лишились работы — пришлось искать новую. И многие из них, судя по парадоксальным на первый взгляд результатам голосования, связывают эти проблемы с постоянно нарастающим показателем аптечной плотности.

Три критерия и две модели

Итак, проблема имеет место быть, это несомненно. Но какие меры могут способствовать ее решению? Велосипед здесь изобретать не надо — всё давным-давно изобретено. Регулирование числа аптечных единиц в российском государстве и в мире осуществлялось и осуществляется с применением трех рычагов или, если хотите, критериев.

• Демографический, то есть регулирование количества аптечных единиц по числу жителей, приходящихся на один объект. Демографические показатели, устанавливаемые чаще всего на местном уровне, могут разниться в зависимости от типа населенного пункта и местности.
• Дистанционный, то есть установление минимально допустимых расстояний между соседними объектами, причем, как правило, с разными показателями для мегаполисов, городских и сельских поселений. Как правило, дистанционные показатели также устанавливаются на местном уровне.
• Профессиональный, который включает такие ограничительные меры, как (а) исключительное право фармспециалистов быть собственниками аптек, (б) ограничение числа аптечных объектов (как правило, от 1 до 3–4) в собственности одного лица-фармспециалиста.

Напомним, что в Российской империи применялся третий, профессиональный критерий (в варианте «а»), в Советском Союзе — правда, в рамках нерыночной экономики — в той или иной степени два остальных. Что касается мирового опыта, то в нем довольно четко просматриваются две модели — одна, более характерная для государств континентальной Европы, и вторая, англосаксонская.

В первой применяются либо все три (чаще всего), либо по меньшей мере два критерия. Из-за этих ограничений во многих странах с этой моделью аптечные сети вообще отсутствуют, а фармрозница представлена исключительно собственниками-профессионалами, то есть аптекарями, каждый из которых владеет одной, максимум 2–4 аптеками. В рамках второй модели ограничений значительно меньше (чаще всего один критерий), сетевой сегмент преобладает над небольшими аптечными предприятиями, но всё же не подавляет их полностью благодаря этим самым отдельным ограничительным мерам.

Если исходить из изложенного выше, в нашей стране сложилась не просто англосаксонская, а «супер-англосаксонская» модель аптечного звена, потому что регулирование количества аптек отсутствует полностью (если не считать таковым выдачу лицензии, что одинаково для всех стран).

Кто за что

Итак, самое время перейти к результатам опроса, проведенного на сайте «Катрен-Стиль» и на его странице «В Контакте» в конце августа — начале сентября 2018 года, а также к размышлениям на тему «Что делать?». Вопрос был поставлен следующим образом: «Поддерживаете ли вы идею Минпромторга ограничить число аптек в стране?». В нем же обозначались критерии возможных ограничительных мер. В опросе суммарно приняло участие около 500 человек (голосование еще доступно). Получилось следующее.

О чём говорит опрос

Несмотря на некоторый разброс цифр по отдельным пунктам между двумя опросами, в целом они показывают сходную картину. Если применить спортивную терминологию, далеко вперед ушла сборная сторонников максимальных ограничений. Их число колебалось в двух опросах от почти 37 % до почти 52 %.

Иными словами, налицо преобладание приверженцев жесткого подхода. И это при том, что подавляющее большинство голосующих на сайте «Катрен Стиль» и на его странице «В Контакте» сами являются фармработниками. Причины этого парадоксального явления мы осветили выше.

Но не исключен еще один фактор, психологический, который, если перефразировать персонажа замечательного актера Николая Гриценко из кинофильма «Семнадцать мгновений весны», звучит так: «Чем больше мы имеем свобод, тем скорее нам хочется ограничений». Надеемся, однако, что влияние этого фактора было минимальным.

Противников каких‑либо ограничений значительно меньше — около 20 %. То есть лишь пятая часть опрошенной аудитории не поддержала хотя бы одну ограничительную меру. Соответственно, 4/5 опрошенных хотя бы одно ограничение да поддержали.

Из трех приведенных выше критериев самым популярным оказался дистанционный, от 18,4 % до 19,3 %. Его преобладание в опросах над демографическим критерием в какой‑то мере — показатель мудрости аудитории, потому что в современных условиях, особенно мегаполисов, регулировать количество аптечных точек по числу проживающих очень трудно.

Кроме того, дистанционный фактор — самый, если можно так выразиться, осязаемый для аптечных работников, почти физически чувствующих присутствие соседних аптечных объектов. Вероятно, и поэтому тоже за него голосуют чаще.

Фармдиплом и количество аптек: какая связь

Хотелось бы отдельно остановиться на показателе сторонников применения профессионального критерия. Во многих европейских государствах число действительных дипломов — речь идет о высшем фармобразовании — является основным фактором, определяющим в конечном итоге количество аптек. Потому что там профессиональная монополия фармацевтов на получение аптечной лицензии — вкупе с золотым правилом «один фармацевт — одна аптека (максимум 2–4 аптеки)» делает невозможным такое положение дел, при котором число аптек в стране больше или существенно больше количества выданных фармдипломов.

Технически и административно профессиональный критерий легко применять и также легко регулировать. Но почва для его внедрения в сложившихся у нас условиях не очень подходит, ведь собственниками подавляющего большинства отечественных аптек являются люди, не имеющие фармобразования. Но этот критерий вполне может быть применен начиная с какой‑то даты «Х», применительно только ко вновь открывающимся аптекам.

Бумеранг

Мы не раз уже назвали результаты приведенного выше опроса парадоксальными, потому что формально фармацевты, провизоры, руководители аптечных организаций ратуют за то, чтобы закрывались аптечные предприятия и объекты, чтобы стало меньше мест, где они могли бы получить работу. При анализе результатов опросов неоднократно возникало ощущение, что далеко не каждый голосующий отдает себе отчет в том, что ограничительные меры могут коснуться той аптеки, где работает или которой управляет (либо владеет) именно он. Ему почему‑то кажется, что закроют соседнюю аптеку, но не его. Но способны ли люди управлять запущенным ими бумерангом?

С учетом мирового опыта, инициативу регулирования количества аптек можно реализовать трояко: (1) в интересах сетевых структур; (2) в пользу аптекарей, собственников и управленцев небольших аптечных организаций; (3) в целом в интересах отрасли, потребителей и фармацевтической профессии.

По какому пути пойдут власти в нашей стране? Пока точно прогнозировать сложно. Но, поскольку инициатива ограничения числа аптек исходит от Минпромторга, недавно возмутившего фармобщественность идеей разрешить продавать ЛС в супермаркетах, то есть сомнения, что будут учтены все три направления, включая интересы единичных фармацевтов. Поэтому можно высказать следующую мысль. Конечно, право каждого на собственное волеизъявление священно, однако, ретиво голосуя за ограничительные меры с целью уменьшения числа аптечных объектов, не запускаем ли мы бумеранг, который однажды прилетит обратно именно в нашу аптеку?